892Михаил Ходорковский признался, что лорд Джейкоб Ротшильд был фактически главным в ЮКОСе – то есть не владельцем, а тем, кто распоряжается компанией. По-английски это называется протектор – защитник. У лорда лежал конверт, в котором было названо имя того, кто может управлять контрольным пакетом акций, если его владелец будет лишен возможности принимать решения самостоятельно. И двадцать лет назад, после ареста Ходорковского, Ротшильд вскрыл конверт.
Ничего не получил и лорд Джейкоб – так зачем же он вообще занимался крупнейшей в России нефтяной компанией?
Затем, что у Ротшильда, то есть англосаксонской элиты, были на Россию серьезные планы. Они хотели не просто закрепить устранение с мировой арены конкурента и противника в виде СССР, но и прибрать к рукам ценные активы разваливавшейся страны. Эта возможность появилась в середине девяностых.
Но просто так прийти и «купить Россию» им было не просто. Нужны были агенты на местах – те, кто, зная местную специфику и законы, проведут приватизацию. Такую функцию и взяли на себя наши будущие олигархи: начиная с 1994-го они провернули операцию по переводу самых лакомых кусков государственной собственности.
Нефтяные, металлургические и прочие компании скупались по бросовым ценам (через ваучеры и залоговые аукционы), но даже эти смешные деньги нужно было где-то взять. Брали их в первую очередь у государства, размещавшего свои деньги на счетах в банках, принадлежавших олигархам. Что-то было заработано и самостоятельно (преимущественно на экспорте сырья и импорте дефицитных товаров), но нужны и были и внешние источники.В те же годы в Россию хлынуло и множество бывших эмигрантов, уже обжившихся на Западе, – у кого-то из них были свои деньги, а кто-то имел кредитные линии от западных банков. Они пытались урвать как можно больше от бывшей госсобственности, но их оттирали местные волки, не собиравшиеся делиться с понаехавшими.
Когда раздел собственности был в основном завершен к концу 90-х, власть в стране сменилась и пришел Путин.
Олигархи не восприняли его серьезно, хотя понятно было, что государство начнет постепенно пытаться вернуть себе контроль над ключевыми отраслями экономики, в первую очередь нефтяной отраслью. И вот тогда и понадобились «Ротшильды» – в качестве крыши.
Если в 90-е наши олигархи не хотели допускать западный капитал к распродаже России. Не из патриотических соображений, а потому, что видели в нем опасного конкурента и планировали в будущем пригласить иностранцев войти в их бизнес уже на правах младших акционеров (что позволило бы и им самим стать частью мировой бизнес-элиты). То теперь им стало важно как можно быстрее обезопасить свои активы от государства Российского.
Как это сделать? Позвать самых сильных мира сего – так в ЮКОСе и появляется Ротшильд.
Мы не знаем, что было написано в бумагах, которые Ходорковский оставил у барона Джейкоба – возможно, там было не только право определять владельца компании, но и обязательство продать-передать Ротшильду значимый пакет акций ЮКОСА.
То есть ЮКОС мог быть, условно говоря, заложен за обеспечение политической (и даже геополитической) крыши его российским владельцам – на нее очень рассчитывал Ходорковский, когда вступал в прямой конфликт с Владимиром Путиным в 2003 году.
Тогда олигарх был уверен, что Кремль не посмеет тронуть ни его, ни компанию, ведь против были не только глава администрации президента и премьер-министр, но и Запад как таковой. А за Ходорковским и компанией стоял лично Джейкоб Ротшильд: «ну и кто на нас с бароном?».
Ходорковский не понял, что в России сменилась не просто власть, а вектор движения.
Тогда наша страна еще не собиралась рвать с Западом и отказываться от интеграции в мировой (то есть контролируемый Западом) рынок, но власть была нацелена на возвращение себе приватизированных олигархами функций управления страной. И сделала это, сломив сопротивление самых упертых и приструнив остальных.
А Ротшильды – как конкретные, так и условные – все равно получили свою долю в российской нефтянке.
Сначала в крупной компании ТНК – олигархи Михаил Фридман и Пётр Авен продали часть своих акций «Бритиш Петролеум», а потом, после слияния ТНК с «Роснефтью», «британцы» получили долю российской госкомпании.
Получается, Ротшильд в итоге получил, что хотел, – пусть и за большие деньги?
Нет, потому что после начала СВО «Бритиш петролеум» выбросила свой пакет (почти 20% акций) в мусорное ведро (санкции), потеряв на этом больше 20 миллиардов долларов.
Так получилось, что проиграли в итоге все – и Ходорковский, работавший с британцами, и «русские» олигархи, пытавшиеся раздербанить Россию самостоятельно, без страховки со стороны западных боссов, и сами Ротшильды, коллективные и персональные.
Потому что разница между ними на самом деле была невелика – все они считали себя часть глобальной элиты (или хотели ею стать), а Россию воспринимали только как дойную корову.
Ротшильды, впрочем, готовы были даже делать деньги в России, вместе с Россией и на условиях России – но только до того момента, как конфликт цивилизаций не перерос в войну.
Как только Россия бросила открытый вызов Западу и попыталась вырвать из его рук захваченную им (с помощью уже местных жуликов вроде Игоря Коломойского) Украину, как рассуждения о выгоде были отброшены.
Точнее, верх взяли соображения о выгоде стратегической, напрямую завязанной с геополитикой, – в момент, когда определяется не только где пройдет граница между Западом и Россией, но и на кону стоит будущее всего атлантического проекта, – уже не до мелочей вроде десятков миллиардов долларов. Ставка – больше, чем деньги, но ведь и у России ставка еще выше. Ставка – больше, чем жизнь, – жизнь русской цивилизации.
219
111 055
43 650